завтра утром…
7
…Утром все было так, как он и предполагал.
— Надо было пальнуть, надо было! — воззвал к нему за столом в саду Антон Антонович Долгополов. — Без всяких сомнений!
Еще и чай не был разлит, только пар шел из носика, чашки сияли девственной фаянсовой чистотой. Только и было выпито по рюмке сливовой наливки, даже без закуски.
— Во-первых, огромное расстояние, тут нужна была снайперская винтовка. Мы наблюдали через бинокли. Из пистолета никак не вышло бы. Во-вторых, со мной были гражданские, и я не имел никого права ввязывать их в эту чертову авантюру.
— А вам вообще не стоило связываться с гражданскими в таком деле. Одному надо было действовать. Одному! — по слогам произнес Профессор.
— Без этих гражданских я бы и призрака не увидел. А вам, Антон Антонович, стоило на часок раньше позвонить и рассказать о своих грандиозных планах. Почему так долго думали? Дожидались чего-то в своей небесной канцелярии?
— Должны были понять, кто таков это потомок, что ему нужно от призрака барона, а призраку барона от него.
— И до чего додумались вы и ваши умники гномы?
— Какие еще гномы? — нахмурился Долгополов.
— Ну те, с кем вы работаете? Ваша таинственная армия спасателей мира?
— Не смейтесь: вы — один из них, между прочим.
— Так до чего додумались?
— Выпьем еще по рюмке, — предложил Долгополов.
Они выпили. На этот раз закусили яблоками.
— Зная, что рано или поздно ему придется отдавать долг, Людвиг фон Шварц нашел заклинание, по которому он мог бы получить еще один шанс. Вернуться в этот мир на новый срок, обманув дьявола. Это заклинание он и должен был передать во времени. Но как? Фон Шварц замуровал заклинания в картинную раму, и думаю, не в одну. Но нас интересует именно эта. Он подарил ее своему придворному художнику Щукину, взяв с него клятву, что тот напишет его портрет и вставит в подаренную раму. Так и случилось. Только портрет вышел странный — «Ночной Гость».
— Думаете, такой тайник не один?
— Уверен в этом. Что стоило барону размножить рукопись и спрятать ее в разных полотнах? Когда он странствовал по Европе, нашлась дорогая куртизанка, которая родила ему сына. Это ее потомок, Карл Шульц, представьте, экзальтированный поэт-постмодернист, половину стихов посвятивший темным силам, задался целью воспользоваться рукописью прапрапрадеда. Узнал о тайнике и устремился в Россию. Вначале думал купить картину, но потом просто выкрал ее. Как раз перед весенней бурей над Волгой…
— И что теперь они представляют, соединившись друг с другом? Предок и потомок? Две души в одном теле?
— Понятия не имею! — мгновенно завелся Долгополов. — Говорил же: надо было пальнуть!
— Надо было предупреждать, — в ответ обрезал его Крымов. — Или посоветовать прихватить снайперскую винтовку.
Оба замолчали.
— А девочка, вы говорите, способная? Эта Кассандра?
— Более чем. Умница. Медиум прямо.
— Неплохо, неплохо… Выпьем, Андрей Петрович?
— Выпьем, Антон Антонович.
Они выпили еще по рюмке наливки.
— Ну как, греет? — спросил хозяин дома.
— Греет, — с усмешкой ответил Крымов.
— Что смешного?
— Ничего. Это усмешка скорби. Однажды этот тип откроется миру, не так ли?
— Можете в этом даже не сомневаться. Теперь это демон из демонов. Накопит силы и вернется. Но в каком обличье? В какой роли? — Антон Антонович пожал плечами. — Но будет день, будет и пища. Подождем. Я умею ждать. Чем займетесь в ближайшие дни, господин детектив?
Крымов взглянул поверх деревьев весеннего сада. Яркое после недавней бури солнце шло к зениту, наполняя всю округу пронзительным светом.
— Переведу дух, — предположил Крымов. — А что, есть предложения, господин Профессор?
— Представьте, есть. Но переведите дух, пары-тройки дней вам хватит, я же не злой тролль, чтобы бросать вас из огня да в полымя! Я — добрый посланник небес, — он поднял указательный палец, — строгий, но справедливый.
Галина Романова
Рецепт на счастье
Глава 1
Этот огромный дом, фотографию которого она рассматривала уже час, достался ей в наследство от тетки Евдокии Михайловны. И это казалось очень странным.
Они никогда не ладили. Сказать больше — друг друга недолюбливали. Кира все детство дразнила ее Дуськой. Евдокия Михайловна в ответ грозно скалила зубы и предрекала безрадостное будущее.
— Быть тебе, Кирюша, одинокой курицей, — с удовольствием констатировала тетка, замечая, как мальчишки-ровесники предпочитают Кире других девочек. — Никто в твою сторону не взглянет. Неприметная ты…
Сама Евдокия никогда не была замужем. Но поклонников имела целый взвод — со слов матери Киры. Детей у Евдокии своих не было, зато она страшно любила воспитывать чужих. А поскольку из чужих ей доставалась на целое лето одна Кира, так как ее родители работали много и бестолково, то отрывалась тетка на ней на полную катушку.
Учила делать всю работу по дому и в огороде. Следила за ее внешним видом строже любого прапорщика. Лет с десяти каждое лето приглашала репетитора по английскому и французскому. А когда Кира попыталась взбунтоваться и пожаловалась матери, та только махнула рукой и с усталым вздохом поинтересовалась:
— Считаешь, тебе это не пригодится в жизни?
— Что это, мама? Отсутствие летних каникул? Я и так пашу у нее по дому и в огороде, как раб на галерах. А тут еще и языки учить!
Мать опять махала рукой и уверяла, что все это Кире непременно пригодится в будущем. И она еще скажет Дуське «спасибо».
Благодарности тетка при жизни так и не дождалась. Как только Кира стала достаточно взрослой, она перестала ездить в дачный поселок, где Евдокия Михайловна когда-то построила себе большой дом, на каникулы. Но с матерью тетку регулярно навещала на праздники и нечасто в выходные.
Когда Кира поступила в институт, тетка неожиданно заболела, слегла и по телефону отвечала ей слабым, бесцветным голосом. Этот факт Киру страшно взволновал и обескуражил. Она была уверена, что Евдокия Михайловна из бетона и железа. Кира засовестилась и засобиралась к ней летом на недельку-другую. Но Евдокия Михайловна поломала все ее планы, померев за два месяца до этого.
Мама Киры сильно горевала по двоюродной сестре и почему-то называла ее горемыкой.
— Чего это она горемыка, мам? Жила всю жизнь для себя. Никаких проблем не знала. Денег было много, а тебе никогда рублем не помогла.
— Достаточно того, что она тобой занималась. Это было очень важно, Кирюша.
— Что важно, мам? То, что она меня муштровала все каникулы?
— Она тебя воспитывала. У меня на это времени не было. Мы все время с твоим отцом работали.
— Доработались! — фыркала Кира
